По Петах-Тикве я бреду с бутылкой тоника
И от жары плывут мозги куда-то вверх
Я притащился в Петах-Тикву из Житомира,
Чтоб ностальгировать по дождичку в четверг.

​

Но как могу я берегу сознанье гордое,
Хоть эдесь не сахар, не фонтаны, не дворец.
Я был в Житомире простой "жидовской мордою"
А в Петах-Тикве признан русским, наконец.

​

В огне местных буден затянем крепче пояс
И всех вокруг заставим понимать, что
Мы русские люди, но наш бронепоезд
Еще покажет "кузькину им мать".

​

Моя наставница ватичка тетя Рухале
Передо мною в первый день толкала речь:
Тут, извините Зяма, жизнь такая тухлая,
Что трудно тухес в непорочности сберечь.

​

Я понимаю, что такая анатомия,
Я розумию, шо мацав у них такой,
Но, зато меня, простого Зяму из Житомира,
Признали высококультурной алиёй.

​

В огне местных буден затянем крепче пояс
И всех вокруг заставим понимать, что
мы русские люди, но наш бронепоезд
Еще покажет "кузькину им мать".

​

Работы нет, денег нет, даже мизера
И минуса терзают всуе мой хешбон.
Меня рекламой достают по телевизору,
Мне рекламой обрывают телефон.

​

Пускай соседи, твари, держат за ничто меня,
Что не умею ледабер на их манер, но
Поеду в гости, буду швитать по Житомиру,
Как настоящий заграничный миллионер.

​

В огне местных буден затянем крепче пояс
И всех вокруг заставим понимать, что
Мы русские люди, но наш с Броней поезд
Еще покажет "кузькину им мать".