Рано утром тётя Циля испустила дух,
И сейчас её, наверно, мучают в аду.
Была Циля бандершей,
Продавала ландыши
И имела ГубЧК в виду.

​

Шёл за гробом тети Цили
         весь честной народ,
Мы с Сэменом тоже были,
        отменив налёт.
Как король Наполеон,
Шёл во фрачной паре он,
Первый раз надев её за год.

​

Пропустила нас "межпуха" с Сёмой

в первый ряд -
Где ж ещё увидишь выходной наряд?
Он не конфискованный,
Не перелицованный,
Он пошит ещё до Октября.

​

Фрак ещё не склад вещей,
        склад тот был вчера,
И по дороге к кладбищу
             нас ждали "мусора".
Где же это видано,
Граждане солидные,
В похороны делать номера?!

​

Раз уже такое дело,
             не до реноме,
Сеня вынул "парабеллум"
        и в один момент
Тихо и спокойненько
Сделал двух покойников,
Чтобы Циле горя не иметь.

​

Посреди венков и крови,
Слёз и кутерьмы
Старый кантор, Пейсахович,
Пел свои псалмы.
Пейсаховичу сто лет.
Он давно и глух и слеп,
Ближе до небес, чем до тюрьмы.

​

С обрезания нетрезвый,
Пейсы теребя,
Беня-врач двух кур зарезал
И вымазал себя.
Постелил в траву платок
И в платок "убитым" лёг,
У него ведь семеро ребят.

​

А мусора винтят с колена
В неба красоту,
Ведь пуль у них, как у Сэмена
Девочек в порту,
А у нас кончаются,
Да что же получается:
Двор, вышак, огонь и тела стук!

​

Но Хаиму моргнул.
Нагнулся Гришка
Сделал "джаз-качум"    (*)
Лейба сдвинул гроба крышку
Ровно на чуть-чуть.
Циля кушала "не ах",
Не трещало платье в швах,
И Сэмен прилег к её плечу.

​

Отгремела канонада,
Кончилась война.
Тетя Циля за оградой
Похоронена!
А "урки" под акацией,
Сделав эксгумацию,
Сеню откопали дотемна!

​

А над рекою повисли мосты
В три смены "пашет" кирпичный завод
Идут с работы устало "менты" -
Ну почему им всегда не везёт!