Вражеский лагерь огнями залит, 
Что именинный торт. 
Старый вояка по имени Шмит 
Мрачен и зол, как черт:
Шведы из пушек по стенам палят
И готовят таран.
А у него – двенадцать солдат,
Горсточка горожан. 

​

В городе жил один иудей,
Старый, полуслепой.
Слухи ходили, что он – чародей,
Знается с сатаной.
Шмит прошептал: "Не нужен мне рай, 
Нечего мне терять!
Знаешься с чертом, еврей, – спасай! 
Душу готов продать!"

​

"Что же, – ответил солдату еврей, –
Может, не нужен черт.
Ну-ка, приятель, шагай веселей,
Жди меня у ворот!
Я заколдую пули – а там
Ты положись на них…"
Каждую пулю поднес к губам,
Молвил над каждой стих.

​

Выстрелил первым красильщик Симон
И закричал: "Попал!.."
Выстрелом первым был поражен 
Вражеский генерал.
Шведский трубач, заката алей, 
Выдал хриплую трель.
Пули летели тучей шмелей,
Каждая – точно в цель.

​

Прежде, чем рухнуть с лестницы в ров, 
Крикнул один ландскнехт:
"Чтоб я пропал, но таких стрелков 
В мире, ей-богу, нет!.."
Был горожанами приступ отбит.
Шведам – кровавый бал.
И после боя растерянный Шмит
Так еврею сказал:

​

"Если б не чудо, старик, ей-ей,
Нам бы не сдобровать!"
Ты научил бы меня, еврей,
Так-то вот колдовать!
"Чуда в том нету, – ответил старик. –
Я поклянусь стократ.
Просто поверили вы в тот миг
В силы свои, солдат!"