Из чаш золотых, что изъяты из Храма,
Царь поит народ всё щедрей и щедрей.
Евреи же пьют, не смущаясь ни грамма, -
Ну разве царя не уважит еврей?
И водки, и пива, и аперитива.
Ведь если не пить, то здоровью вредить.
Нас спросят, - какая же альтернатива?
А альтернатива: на пир не ходить.

​

Крепчает маразм у царя раз за разом.
Возвышен им деспот коварный и злой
И велено всем высочайшим указом
Пред ним падать ниц, и шапки – долой.
И во исполнение той директивы
Рвут шапки и глотки рвачи без границ.
Нас спросят, - какая же альтернатива?
А альтернатива: не падать ниц.

​

Когда же еврей своё место отыщет?
Когда же еврейский возвысится дух?
Неужто, когда на горе рак засвищет,
И в задницу жареный клюнет петух?

​

И вот уж ликует Аман, сын Амдаты, -
Ведь царский указ отменить – не моги.
Уже для погрома назначена дата,
Уже потирают ладони враги.
И нет позитива у той перспективы
И это поймёт недоумок любой.
Нас спросят, - какая же альтернатива?
А альтернатива: погромщикам - бой.

​

Вовсю потребляя газетное чтиво,
Евреи, глупцов и злодеев любя,
Всё мечутся в поисках альтернативы
И скоро совсем потеряют себя.
Бессмысленны речи, пусты разговоры,
И, кажется, разум еврейский протух.
Но рак потихоньку вползает на гору,
И где-то, похоже, зажарен петух.